Вполне вероятно, что хмель в пивоварении стали применять на Руси раньше, чем где бы то ни было. Во всяком случае не позже X века — впервые он упомянут в клятве болгар, принесенной князю Владимиру при заключении мирного договора: «Коли не будет между нами мира, то камень начнет плавать, а хмель тонуть» (Лаврентьевская летопись; запись за 985 год). Стало быть, как болгарам, так и русским хмель был знаком достаточно хорошо. О хмеле как о культурном растении упомянул и автор «Повести временных лет» Нестор (1056—1114).
Одними из первых, кто стал культивировать хмель, также были русские. В XIII веке за провоз хмеля по территории удельного княжества предусматривался особый мыт (таможенная пошлина): с одной ладьи брали короб хмеля. Об этом говорится в Договорной грамоте 1264—1265 годов. Производство хмеля вскоре достигло таких масштабов, что Новгород скупал его в Тверском княжестве и продавал через Ригу в Германию. Позже Ганза закупала хмель в Смоленском княжестве самостоятельно. Как предмет экспорта хмель упоминается в договоре Полоцка с Ригой (1330 год).
Чтобы усилить впечатление от пива, пивовары нередко приправляли его не только хмелем, но и другими зельями. Вот лишь некоторые из таких растительных добавок: полынь, ромашка, безвременница, квассия, трилистник, золототысячник, алоэ, душица, чернобыльник, белена, дурман, бешеная вишня, кукельван. В результате таких экспериментов нередко имели место летальные исходы, которые ошибочно приписывали действию хмеля.
Навязанная монополия
Пивоварение в древней Руси носило преимущественно ритуальный характер, так как было тесно связано с религией и общинными традициями, в связи с чем приурочивалось к определенному времени года и соответствующим праздникам. Так же строго регламентировалось и потребление, в частности категорически возбранялось разнузданное пьянство. В православной Руси пиво варили только четырежды в году — на Пасху, Дмитриевскую родительскую субботу, на масленицу и на Рождество. Пиво, брагу и мед крестьянам дозволялось пить также на крестинах и на свадьбах. Напитки, подаваемые на таких праздниках, называли «особым пивцом». Право варить «особое пивцо» давалось с разбором, только самым уважаемым членам общины и только на три дня, максимум — на неделю.
При Борисе Годунове (ок. 1552—1605) запрещалось варить пиво «средним и молодшим» людям. Совместные пиры устраивались в праздники церковные и в праздники заветные, то есть установленные общиной по особым случаям, в том числе и несчастливым — пожары, падежи скота, моровые поветрия. Сообща отмечали свадьбы, тризны, праздники сева и сбора урожая, начала и середины года, военных побед и т.п. (Обычай выпивать не просто так, а по какому-нибудь поводу, пусть бы и формальному, оказался на диво живуч). Жизнь неразрывно соединялась с идеей праздника и пира.
В конце XVI века в московском Кремле были хорошо оборудованные пивоварни, где делали как легкое, так и плотное пиво. Наиболее популярными сортами были никольское и мартовское. Для хранения пива имелись большие подвалы. Есть сведения, что мартовское пиво могло сохраняться не портясь целый год.
В начале XVIII века Петр I начал строить русский флот. Параллельно он занялся воссозданием пивоварения, так как моряки использовали пиво как средство против цинги. С этой целью в 1715 году в Россию из Англии и Голландии были выписаны солодовники и пивовары. Пиво стало обычным угощением на празднествах по случаю памятных дат и побед. Население Петербурга поили пивом в обычных кабаках или в «знатных питейных домах». В 1795 году с высочайшего одобрения Екатерины II Абрахам Фридрих Крон открыл в Петербурге пивоваренный завод имени Александра Невского. В 1811 году Петр Клазарет основал у Калинкина моста свое производство пива. В 1848 году оба завода объединились. С 1923 года это старейшее в России пивоваренное предприятие носит имя Степана Разина.
А в XIX веке, с нарождением капитализма, по всей России, как грибы после дождя, стали появляться промышленные пивоварни, варившие пиво по европейской технологии. Многими из них управляли либо иностранные специалисты, либо отечественные, обучавшиеся в Берлине, Мюнхене или Вене. В 1880 году общее число пивоварен в России достигло 1,5 тысяч. В дальнейшем, в результате концентрации производства, их стало меньше, и к началу XX века осталось около тысячи.
В СССР самым популярным пивом было жигулевское, которое варили почти все советские пивзаводы. История этого пива началась в середине XIX века, когда обедневший австрийский дворянин Филипп фон Вакано открыл в Самаре небольшую пивоварню. Его сын расширил дело и построил большой пивной завод, наладив производство венского пива, которое поставлялось во все города Поволжья, на Урал, в Среднюю Азию, Сибирь и даже за границу — в Персию. Это же самое пиво, правда уже Куйбышевского пивзавода, в 1936 году получило высшую оценку на конкурсе лучших марок советского пива и по идеологическим соображениям было переименовано из венского в жигулевское.
Согласно Брокгаузу и Ефрону, в конце XIX века в России потребляли 5 литров пива на человека в год. Для сравнения: в Италии в то же время выпивали всего 0,5 литра на человека, во Франции — 21 литр, в Австро-Венгрии — 33, в Германии — 90, в Англии — 122, а в Бельгии — 165. А вот жители Мюнхена были просто на высоте: 566 литров — непревзойденный рекорд!
Своего пика промышленное пивоварение в дореволюционной России достигло в 1913 году, но в связи с Первой мировой войной (1914—1918) был введен сухой закон, выпуск пива прекратился, а пивоваренные производства перепрофилированы на безалкогольные напитки. Революции и Гражданская война завершили развал отрасли. Понемногу восстанавливаться она начала только во время нэпа, однако, едва вздохнув, угодила в лапы социалистической плановой экономики.
Второе пришествие варягов
Унаследованную от Советского Союза пивную отрасль, унылую и устаревшую, необходимо было коренным образом обновить и перестроить. Надо признать, что основную тяжесть в решении этой задачи взяли на себя «новые варяги» — зарубежные пивоваренные предприятия, которые буквально возродили российское пивоварение, сообщив ему такой импульс развития, что оно прямо-таки со сказочной быстротой превратилось в одного из лидеров отечественной промышленности.
Но техническое переоснащение было хоть и очень важной, но все же половиной дела. Нужно было создать абсолютно новый имидж российского пива, придать ему, если угодно, иной социальный статус. Требовалось произвести настоящую революцию в сознании потребителя. Как это сделать, отечественные производители не знали. И опять на помощь пришли варяги, и первые из них — опять из Скандинавии.